«Отчаяние как будто подавило во мне страх»

17 марта Конаковский районный суд Тверской области приговорил супругов Людмилу Разумову 1967 года рождения и Александра Мартынова 1958-го по статьям о «военных фейках» и «вандализму» к семи годам и шести с половиной годам в колонии общего режима. По статье о фейках Мартынову и Разумовой вменяют их посты в «Одноклассниках». Дело о вандализме было возбуждено из-за надписей, которые они нанесли с помощью трафаретов на стенах магазина «Конфетка» в селе Новозавидовском.

Информации о Людмиле и Александре крайне мало. Известно, что почти весь год с момента ареста Разумову содержат в одиночной камере Тверского СИЗО.

Пользователи социальных сетей, пораженные суровостью наказания, которое назначил семейной паре Конаковский районный суд, пересылали друг другу фотографию двух счастливых людей и маленькой собачки.

Было трудно представить, что они разлучены на долгие годы, их приговорили за слова и перепосты к таким срокам, которые дают за убийство. Теперь они ждут апелляции.

Я написала Людмиле Разумовой и Александру Мартынову в Тверское СИЗО и попросила рассказать о себе и о том, как проходит их жизнь за решеткой.

Они ответили.

ПИСЬМО ЛЮДМИЛЫ РАЗУМОВОЙ:

«Удивительно, но я сегодня утром думала о вас, о вашей газете. Может, оттого, что вчера перед сном мне попалась на глаза открытка с Анной Политковской. Мне ее прислал кто-то на 8 Марта, ее и А. Экзюпери. Вот у них черпаю силы, прошу и получаю.

А накануне ареста смотрела интервью с Д. Муратовым (Кате Гордеевой* вроде). И помню его слова многие, и его настроение, и опасение за своих, и растерянность, и про шкафчик с напитками (если что) тоже помню. В общем, я о вас знаю и благодарна вам за ваше письмо. Чувствуется, правда, некоторое смущение всякий раз, когда наши действия, поступки называют героизмом, и это не кокетство никакое, это чистая правда.

Я не сумасшедшая, я предполагала, чем это для меня может кончиться в наше время, но отчаяние было сильнее, оно как будто подавило во мне мой ген страха, верно, передающийся нам по наследству.

Отчаяние, боль, стыд, а главное — страх за детей (у меня их трое). Вот этот страх победил другой страх — за себя. А может, это материнский инстинкт обыкновенный.

Людмила Разумова и Александр Мартынов. Фото из семейного архива

Знаете… Я очень люблю лес. И еще в детстве, гуляя по нему, я видела, как мама-птица, рябчик, выбегала на дорогу, расправляя крылья веером, как будто танец какой-то исполняла, бросаясь мне под ноги. Мне потом уже моя мама объясняла, что это у нее гнездо рядом, дети ее, и она вот так, ценой своей жизни, отвлекает нас от него. Но ведь это серая птичка, что она по сравнению с человеками, прямоходящими и разумными, с нами, над которыми природа миллиарды лет трудилась с такой любовью. Обидно ведь, правда? (…)

Зоя, я не художница. Да, я рисую, сколько себя помню, но я не училась этому, и у меня не было выставок и картин на стенах. Рисую для себя, и тут тоже. Помню, как бумага закончилась, так на туалетной рисовала. В основном это портреты из прошлого, будущего, портреты сотрудников тоже. Кстати, я ждала от них худшего, но всё очень спокойно и по-человечески по отношению ко мне, как будто с пониманием меня, да и всей ситуации в целом. Даже здесь все понятно.

Мне все пишут про нас с мужем, с Сашей, а я не знаю, как мне быть. Скажу как есть. … Мы уже расстались как полгода. Да, мы общались на суде и поддерживали друг друга и морально, и физически (и такое было тоже). Но мы не пара уже и никогда не будем вместе. Я думаю, будет справедливо об этом сказать, потому что… эх, как бы это назвать? Саша, да и я, можем еще найти своих людей, своих близких, кто знает…

Ну, если не на всю оставшуюся жизнь, то на этот очень непростой период…

Все уже пережито, все в прошлом, и я даже рада, что так.

Как проходит день?

Подъем, кофе, марафет, преображающий с помощью черного карандаша для рисования. Косметику в СИЗО отменили, лишили последней радости женщину. Потом проверка. Потом чтение книг, писем, ответы на них, обед, уборка, прогулка под Рахманинова, Равеля приободряющего и опять книги, письма до ужина, до вечерней проверки.

Вот я сейчас после вечерней проверки и решила вам написать. Это два свободных часа перед сном, и в это время я знаю, что меня уже никто не потревожит. (…)

Про книги.

Первые полгода была беда с книгами. Выдавали, не спрашивая о предпочтениях, и все какое-то с разноцветными, яркими, глянцевыми обложками. Я взбунтовалась, и теперь все в СИЗО могут писать заявление о том, что хотят читать.

Прочла много Толстого, всего Пушкина, Стейнбека, Улицкую и даже Пелевина, который нашелся в библиотеке. Очень понравился и помог Ирвин Стоун, «Муки и радости», о великом Микеланджело — это как гимн силе человеческого гения и еще любви. Сейчас дочитываю «Анну Каренину». Толстой — гений! Наш человек! Я не про гения, а про сопротивление темным силам. Прочтите «Песни на деревне». В самом конце рассказа — главное и как про сегодня.

А «Лестницу Якова» Улицкой прочла и начала заново. В первый раз со мной такое.

Что еще написать? Зоя, у меня много всего накопилось и за сейчас, и за всю жизнь. Всю жизнь я была вне политики. Не то чтобы не интересовалась совсем, а просто понимала, что все это очень темное и бесполезное. Теперь по-другому думаю. Думаю, что все наши беды именно из-за того, что так думал каждый, не считая тех, кто был честнее нас, безропотно молчавших, честнее и сильнее. Вот кто любил свое Отечество по-настоящему. Без истеричных лозунгов, парадов, всей этой мишуры, навязанной всегда для чего-то там и с какой-то целью. На патриотизм надавили — значит, проворовались (Салтыков-Щедрин).

И ничего не меняется. Но ведь должно.

Я уверена, что мы все это увидим с вами, я это чувствую (всеми местами). И просто это объясняю. 

Наши дети лучше нас, смелее, свободнее, эти не позволят себе рабство, и в них уже меньше того генетического страха, что нам достался. Это и есть развитие страны и мира всего.

А за меня не переживайте, я тут стала сильнее и свободнее, как бы странно это ни звучало.

Обнимаю вас всех.

Ваша Люся Разумова».

ПИСЬМО АЛЕКСАНДРА МАРТЫНОВА:

«Мне очень приятно получить от вас письмо поддержки, получить именно от вас — человека, известного своей правозащитной деятельностью.

В каком формате сейчас выходит «Новая газета»? Где вы сейчас? Где Дмитрий Муратов? Когда нас год назад арестовали, мне кажется, «Новая газета» выходила еще в обычном формате.

Как здоровье у Муратова? У вас? У нас очень мало информации о вас, да и вообще очень мало того, что до нас доходит правдивого. До «нас» — это в том числе и до моего сокамерника Андрея Николаевича Трофимова, которого вы наверняка знаете (у вас было интервью с мамой Антона Носика, а Андрей учился с Антоном в школе и связался с мамой Антона через вас).

У Андрея тоже статья 207.3, он передает вам большой привет.

О нас с Люсей: мы познакомились очень банально для нашего времени — через «Одноклассники». В 2018 году. Жили вплоть до ареста гражданским браком вместе с ее дочерью Марусей в Новозавидовском. Фото, на котором мы с Люсей, сделала Маруся в 2019 году, когда мы ездили в Грузию на машине.

Собачка на фото — это Зося, гладкошерстный фокстерьер. Сейчас Зося вместе с Марусей в деревне. С ней (Марусей) ее родной отец. Вообще мне не очень хочется подробно говорить о нас. Сложно все… Мне не хочется, чтобы идеализировали наши отношения с Люсей, всякое у нас бывало. И тем более сейчас. Я не знаю, как все сложится у нас в дальнейшем.

Людмила Разумова и Александр Мартынов. Фото из семейного архива

В год ареста мы вообще планировали уехать из России в Грузию навсегда, продав свой дом. Но не успели… Очень жалею. Да и вообще все произошло очень неожиданно, как в фильме «Зеркало для героя»: жили-жили — и вдруг споткнулись о какую-то проволоку, и теперь вот… тюрьма.

Правда, я понимаю, что это произошло потому, что нам было небезразлично то, что происходит вокруг. Не могли иначе, не могли, и все! Все неслучайно. Обидно, конечно, что «нас» так мало оказалось.

До кого мы хотели докричаться? Люди ведь ничего не слышат или не хотят слышать. В головах и ушах один телик, страх и мерзость кругом!

За все время никто из «друзей» и знакомых так и не написал, не поддержал…

Пустота кругом. Правда, хочется верить, что «рассвет уже за поворотом», как сказал Владимир Кара-Мурза*.

За время, пока шло следствие, у моей мамы обнаружили рак, и сколько бы я ни просил суд отпустить меня под подписку, все мои мольбы остались отвергнуты нашим в высшей степени «справедливым судом».

Мама ушла 2 декабря, а сообщили мне об этом только 13 декабря, когда мы зашли в зал суда. Никто даже не извинился. Вот она, «высшая» справедливость! Скоты!!!

Люся очень сдала за это время, похудела очень (думаю, что сбросила не менее 10 кг), а все ее просьбы на нормальное обследование упираются в стену отговорок. Да и вообще я очень сомневаюсь в квалификации местного медперсонала.

Сохраняется очень слабенькая надежда на условный срок — правда, ну очень слабая. Мы подали на апелляцию и теперь будем ждать областного суда. Правда, то, что нас будут судить «показательным судом», в назидание другим, кажется очевидным, хотя кто знает…

Вот такая каша у меня в голове — манная. В общем, ждем-с!

Оказалось, что тюрьма — очень хорошая возможность для приобщения к чтению. Ведь на воле в последнее время совершенно не складывалось с чтением. Все дела, дела, дела. «Текучка» — одним словом, «выживание» — другим.

Сколько я книг прочел, не знаю, но думаю, что не один десяток.

• Открыл для себя Улицкую («Лестница Якова», «Сонечка»). Когда было совсем плохо, ее книги были для меня спасением, спасибо ей за то, что в трудные часы была со мной.
• По-новому открыл для себя классиков: Толстой, Чехов, Куприн, Диккенс, Вальтер Скотт и т.д. Стал все гораздо лучше воспринимать, чем раньше.
• Старею… «Анна Каренина», например, — столько в ней всего, что и сейчас волнует, спустя 150 лет. Человек не изменился, изменились обстоятельства, а человек так и остался очень сложно устроенным существом.

Условия в СИЗО вообще-то довольно терпимые, не «кошмарят», как раньше. Сменилось руководство; говорят, что стало гораздо лучше. Сидим отдельно от людей, проходящих по откровенно уголовным статьям.

Кормят, в баню водят, прогулки каждый день. С письмами, конечно, плоховато. Только два раза в неделю приносят почту. Рукописная почта очень долго идет. Чтобы получить ответ, ждем больше месяца. Выручает ФСИН-письмо, да и то в выходные и праздники и эта служба не работает.

Радио еще еле работает, телевизор у нас отняли за выдуманное нарушение; правда, и смотреть особо нечего — одна пропаганда, но мы еще с советского времени научились читать между строк.

О нашей судебной системе ничего нового я не узнал, как была она зависимой от власти, так и осталась. Просто почувствовал это на себе!

Простите, пожалуйста, за сбивчивость моего письма, мало очень опыта в переписке.

С уважением, Александр.

Добро победит!!!

29.03.2023».

* Включены Минюстом РФ в реестр иноагентов.

Зоя Светова, обозреватель «Новой газеты»