Что думают в тюрьме о законе «день в СИЗО за полтора в колонии»?

Текст отредактирован для удобства чтения — без существенных изменений в содержании. Редакция «Медузы» не разделяет отношение Милосердова к мигрантам и наркопотребителям.

Многие считают новый закон мерой круче амнистии, но на самом деле это совсем не так.

Попробуйте сделать полтора шага — и вы обязательно окажетесь с застывшей в воздухе ногой, в неудобной и даже глупой позе. Долго так не простоишь, придется либо податься назад, либо, что логичнее, сделать оставшиеся полшага. Многострадальный, десятилетней выдержки — он был внесен в Думу в 2008 году — закон, получивший у тюремного люда название «день за полтора», — это как раз и есть вот эти полтора шага. Закон приняли не из милосердия. Скорее всего, он продиктован экономической ситуацией.

На первый взгляд, все понятно. Если заключенный до суда сидел в СИЗО и получил по приговору срок в лагере общего режима, то одни сутки пребывания в изоляторе зачтутся ему как полутора суток лагеря. Если же суд назначит срок в колонии-поселении, то одни сутки в СИЗО будут идти за двое.

Это, безусловно, шаг вперед, но только давайте посмотрим на закон внимательно.

Если суд отправит человека в колонию строгого или особого режима, то день в СИЗО будет равен дню в колонии, скидок не будет.  

Какой была логика законодателя? Наверное, такой: раз человека приговорили к строгому или особому режиму, то и срок пребывания в СИЗО, где условия считаются строгими, логично вычитать по схеме «день за день». Ну а если суд дал общий режим, то СИЗО было чрезмерным наказанием — и надо бы подсластить пилюлю осужденному.

Но давайте теперь посмотрим на это глазами арестанта (не зарекайтесь, в России ведь живем). Два человека сидят в одной камере, едят одну баланду, имеют одну и ту же ежедневную часовую «прогулку» — в кавычках, потому что гуляют в небольшой бетонной коробке под крышей. Только первый из этих двух, отсидев, например, год в СИЗО, получит шесть месяцев скидки от срока в изоляторе, попав в ИК общего режима, а второй, уехав на строгий, ее не получит. И для него пребывание в СИЗО можно трактовать как дополнительное ужесточение наказания, а это противоречит принципам права, ставит подсудимых в заведомо неравные условия.

Приобретение и хранение наркотиков не в крупном размере не является тяжким преступлением. Но по факту, если люди проходят по наркотической 228-й статье УК РФ, то их этот закон вообще не касается. Хотя по ней арестованы, сидят или ждут суда процентов 40 от всех заключенных (по данным ФСИН, в 2017 году 27,5% от всех осужденных в России сидели за преступления, связанные с наркотиками — прим. «Медузы»). Я без симпатии отношусь к наркопотребителям, тем более к наркоторговцам. Однако сегодняшняя практика российских судов такова: сроки за наркотики дают по верхней планке. Следствие даже обычным потребителям шьет статьи об участии в преступном сообществе и о покушении на сбыт этих наркотиков. Они получают угрожающие 8–10 лет, но только почему-то барыг и потребителей не становится меньше. Вокруг этой статьи сложилась нездоровая и мутная ситуация, ее уже прямо начинают называть «народной». Не смягчить по ней наказание — значит, пойти на поводу у следствия и суда, чья честность вызывает вопросы.

Если человек попал в колонию из-под домашнего ареста, то по новому закону день дома будет засчитываться только как полдня в колонии. Раньше человек был под домашним арестом — и каждый день ему засчитывался в общий срок один к одному.

Таким образом, домашний арест становится явно невыгодной мерой пресечения. Тому, кто сидел дома, в случае обвинительного приговора — а они почти все такие, — придется дополнительно «досиживать» в колонии. Дам прогноз: суды будут назначать домашний арест чаще, но подсудимые будут соглашаться на него гораздо неохотнее. В основном эта мера будет устраивать коммерсантов, рассчитывающих на развал дела на стадии следствия или в суде.

Вспомните, сколько уже продолжается дело Кирилла Серебренникова и сколько оно еще будет продолжаться: в деле больше 250 томов, а сам режиссер под домашним арестом с августа 2017 года. Представьте: если режиссер получит обвинительный приговор, он проведет в условиях ограничения свободы больше, чем будет написано в этом приговоре, — ведь день дома считается за полдня в колонии. Речь, учитывая скорость следствия, может идти о годе жизни, даже больше.

Посмотрите на абсурдность этой нормы на довольно реалистичном примере. Два ДТП в Москве, в обоих есть жертвы. Возбуждены дела по статье 264 УК РФ. В первом случае виновник аварии — таксист, приехавший в Россию на заработки, с временной регистрацией в городе. С вероятностью 100% до суда он будет сидеть в СИЗО. Во втором случае виновник — житель Москвы с хорошими характеристиками с работы и места жительства: до суда он будет под домашним арестом. Следствие, экспертизы, суды — пройдет год. Каждый получит по три года колонии-поселения. Но так как теперь год в СИЗО — это два года поселения, то иностранцу-таксисту останется досидеть год, а добропорядочному гражданину — два с половиной. Где логика?

Итак, российское право все-таки сделало те самые полтора шага вперед, но этого мало, это неудобно, сделайте же совсем немногое. Нужно ввести правило «день за полтора» и для осужденных к строгому режиму — и речь не о террористах совсем. Вспомните Никиту Белых и Алексея Улюкаева.

Распространите действие закона на 228-ю статью, приравняйте день домашнего ареста к половине дня, проведенного в СИЗО, а не в колонии. И потом, после приговора, пересчитывайте в зависимости от наказания — общий режим, строгий или колония-поселение. Дайте встать на твердую почву людям — далеко не всегда они осуждены (и еще будут осуждены!) справедливо.