Александр Кольченко много читает и хочет освоить профессию столяра, — правозащитник

Почему это произошло и как себя чувствует Кольченко узнаем у российских правозащитников Татьяны и Николая Щур.

Николай Щур: Мы были у него 25 августа, в день годовщины приговора. Мы видели его, разговаривали с ним, получили от него приветствие на украинском языке всем, кто о нем помнит. Выглядит он хорошо. Все у него хорошо в том смысле, что ни администрация, ни заключенные не оказывают на него ни физическое, ни моральное давление. Здоровье у него хорошее.

В то же время, ему до сих пор не дают подписные издания — «Новую газету» и журнал «Популярная механика», которые ему выписали его друзья. В библиотеке он видел эти издания, но до него они не доходят.

Ирина Ромалийская: Почему ему не выдают периодику?

Николай Щур: Каждый раз администрация колонии говорит: «Да, да, конечно, обязательно разберемся», но ничего не делает. Кроме того, корреспонденцию и письма, которые пишут другие люди, ему выдают только в тот день, когда мы приезжаем. Согласно российским законам мы посылаем уведомление о посещении колонии и тогда Кольченко сразу несут все письма, которые ему пришли. 3 раза мы у него были и 3 раза ему выдавали письма пачками. Никто не даст гарантии, что в этой пачке были все письма, которые ему пришли.

В начале я сказал, что на него никто не оказывает давления, но эти пакости — мелкие или крупные, ему устраивают не по инициативе наших тюремщиков. Это все команды из центра. В своем акте я отметил, что мы считаем это политикой власти. Именно центральные власти до сих пор не позволяют консулу посетить Кольченко в колонии.

Ирина Ромалийская: Почему центральные власти так себя ведут?

Николай Щур: Это философский вопрос. А может кто-нибудь здравомыслящий объяснить, почему у нас идет война?

Кольченко сейчас находится в штрафном изоляторе. После прибытия из больницы, его сразу поместили в ШИЗО. У нас стоит необычайная для Урала жара — более 30 °C. Он попал в штрафной изолятор за неустановленную форму одежды — в шортах и майке вышел на улицу. Он постирал свой единственный комплект одежды и надел шорты и майку. Так ходит половина колонии, но именно Кольченко за это наказали десятью сутками в изоляторе. Сейчас он там находится, а выйдет послезавтра.

Татьяна Щур: Когда мы спросили оперативников, почему Кольченко поместили в ШИЗО, они сказали: «Ну представляете, он вышел в локалку, еще под рукой у него книга была». Их возмутило, что он читает.

Ирина Ромалийская: Расскажите нашим слушателям, что такое ШИЗО.

Николай Щур: Это штрафной изолятор. На территории колонии находится внутренняя тюрьма камерного типа. Камеры очень узкие — в ширину 1,5 метра, а в длину — метров 6. Потолки там очень высокие — 2–3 метра. Там жесткие нары, которые откидываются в дневное время. Днем лежать нельзя. Один час выделяется на прогулку, все остальное время человек должен находится в камере.

Ирина Ромалийская: В ШИЗО ограничено чтение?

Николай Щур: Нет, там есть библиотека. Книги можно брать и можно читать.

Татьяна Курманова: Может ли простой человек собрать посылку и отправить ее ему?

Николай Щур: По российскому законодательству количество посылок лимитируется, а вот количество бандеролей до 2 килограмм не ограничено.

Татьяна Щур: Только хорошо бы нас известить о том, что вы послали бандероль. Мы проверим факт ее получения.

Еще одна тонкость — писать нужно на русском и лучше от руки. Можно послать витамины. Книги и канцтовары не принимаются.

Ирина Ромалийская: В каком моральном состоянии находится Кольченко?

Николай Щур: В очень хорошем. Он молодец, он много читает. Сейчас он будет учится в профессиональном училище, которое там есть.

Татьяна Щур: Мне очень нравится, что у него есть чувство юмора. Я думаю, что на этой почве он сошелся со своими товарищами по несчастью.

Ирина Ромалийская: Какую профессию он хочет освоить?

Николай Щур: Он хочет получить профессию столяра.

Я зачитаю несколько строк, которые он написал: «Привіт! Дуже дякую за підтримку, хоча не все так, як хотілося, але, як кажуть російською — „скрипим, но едим“. Незважаючи на ті обставини, що заморожують кореспонденцію, я не припиняю боротьби. Хотів би попросити вибачення у всіх тих, хто мені написав і кому я досі не відповів. Я перебуваю у інформаційному вакуумі. Всім дякую. Боротьба триває».

Ирина Ромалийская, Татьяна Курманова, «Громадське»