«Устроили настоящий «блокадный Ленинград». Онкобольной Игорь Барышников в СИЗО
9 августа похоронили 97-летнюю Евгению Вениаминовну – мать 64-летнего калининградца Игоря Барышникова, осужденного на 7,5 лет за антивоенные посты в соцсети. В разлуке с сыном, своим единственным опекуном, она прожила чуть больше месяца – с момента его взятия под стражу. Сам Барышников, у которого диагностирована онкология, а в живот вставлена трубка для отвода жидкости, сидит в СИЗО в антисанитарных условиях, выяснил корреспондент Север.Реалии. Попрощаться с матерью его не отпустили.
Калининградский пенсионер Игорь Барышников писал антивоенные посты в соцсети, за что получил 7,5 лет лишения свободы.
У Игоря подтвержденная онкология, а в животе установлена цистостома – трубка для выведения мочи. Несмотря на заключение врачей, по которому Барышников не может находиться под стражей, судья не отпустила его на лечение и дала ему реальный срок. Пока приговор не вступил в силу, в ожидании апелляции Барышников остается под арестом.
– Игорь находится в СИЗО-1 на улице Генделя, прямо напротив красивейшего архитектурного здания, в котором при немцах в Кёнигсберге располагалось гестапо. И его камера совсем не похожа на лазарет: 5–6 квадратных метров, металлические двухъярусные кровати, унитаз, в котором не смываются испражнения, – рассказывает калининградская активистка Эвелина Волегова.
В СИЗО Барышникова поместили в медицинский блок, а по факту в обычную камеру, подтверждает его дочь Дарья.
– Он находится в самой обычной камере без ремонта с влажным бетонным полом. Там множество комаров – папа пишет, что «в течение часа уничтожил девять комаров, все с кровью». Вчера папе резко стало хуже из-за того, что ему не дают мыться уже девятый день, – рассказывает Дарья. – Здоровому человеку будет худо от такой антисанитарии, а у него открытая рана в животе. Трубку поменяли, но не в больнице, а там же в СИЗО, причем позже, чем надо.
Цистостому Игорю установили в больнице Советска после того, как у него на фоне стрессов обострилось хроническое заболевание – аденома простаты. Позже подтвердилась онкология. Находиться под стражей ему нельзя: аденома может быть излечена только хирургическим путем, а цистостома – по сути, «ворота» инфекции, она требует постоянного ухода, обеззараживания, раз в месяц катетер можно менять в больничных условиях. Несвоевременное оказание медицинской помощи может привести к развитию смертельно опасных осложнений, указано в судебно-медицинской экспертизе, которую сделала защита Барышникова.
На прошлой неделе в медсанчасти СИЗО ему поменяли цистостому.
– Медицинская помощь в том объёме, который ему необходим, в СИЗО оказана быть не может по определению, – говорит адвокат Барышникова Екатерина Селизарова. – Барышникову нужны сложные анализы, исследования и как можно быстрее оперативное вмешательство. В СИЗО врачи и сотрудники уже оценили скромность и мужество Игоря, у них это вызывает уважение, отношение к нему хорошее. Мне тоже идут навстречу. Но система очень косная, все поворачивается очень медленно, жаловаться нельзя, приходится брать измором — просто каждый день приходить и настаивать на том, чтобы Барышникову хотя бы разрешили мыться чаще. Чтобы соединить «сложнейший» механизм покупки продуктов из тюремного магазина. Все эти мелочи надо контролировать. Пока все идет неплохо, везде есть хорошие люди. Главное, что Барышников очень хороший человек, и это понимают все, кто с ним сталкивается.
По непонятной причине – администрация СИЗО так и не дала ответа почему – сейчас Барышников не может отовариваться в тюремном магазине, хотя деньги на его счете есть.
– Игорю в СИЗО-1 устроили самый настоящий «блокадный Ленинград». Он не может воспользоваться так называемым «тюремным ларьком». А вес передач не может быть выше 30 кг. То есть, в день мы ему не можем передать больше 967 грамм — и это вместе с водой, – говорит Эвелина Волегова. – Воду из-под крана, даже кипяченую, пить невозможно, здание старое, трубы ржавые. В день ему выдают два кусочка белого хлеба, серый он есть не может, поэтому нам приходится носить еще и хлеб в тюрьму с передачами. Никогда не думала, что до такого дойдет – что буду носить кусочки нарезанного хлеба в тюрьму и следить, чтобы не было перевеса этого хлеба. А Игорь человек больной, ему необходимы молочные продукты, но это можно купить только в тюремном магазине, скоропортящиеся продукты мы ему принести не можем.
Сама процедура передач в СИЗО максимально затруднена: очереди занимают в полпятого утра, одна надзирательница принимает и передачи и одновременно проводит свидания. Во время свиданий окно приёма передач закрывается.
– Это непостижимо! Эта система рассчитана на причинение бесконечных, нескончаемых страданий. Там все продумано – готовить такую еду, чтобы ее есть было невозможно. Человек сидит полуголодный, а в ларьке купить не может. Книг не принимают – только из библиотеки. Вот он захотел Ремарка, я ему принесла «Три товарища» – да куда там! – говорит Селизарова.
Сейчас адвокат Барышникова занимается процедурой его актирования – освобождения по болезни. На руках есть все необходимые документы, но процедура затягивается.
– Я написала ходатайство на его освобождение, сейчас будет комиссия в областной больнице. Но те два врача, которые нужны, в отпуске и сколько их еще не будет, никто не говорит. А Игорю нужна операция, ему нужно освобождаться от цистостомы, доктор в медчасти это понимает, но там ничего не делается, – подчеркивает адвокат.
«Если бы не арест, она была бы жива»
Игорь Барышников живет в приграничном с Литвой Советске, в Калининградской области. Он единственный в регионе осужден за «фейки» об армии. Весной прошлого года, после вторжения российских войск в Украину, Барышников делал репосты на своей странице в фейсбуке – о разбомбленном роддоме в Мариуполе, о резне в Буче, крейсере «Москва», публиковал ссылки на статьи иностранных СМИ. Его страница была открыта только для друзей, однако суд все равно признал его виновным в распространении «фейков».
Все время, пока длилось следствие, Игорь был дома под подпиской о невыезде. Как считают его адвокаты, следователь шел навстречу – у Барышникова дома была парализованная старенькая мама, а он ее единственный опекун. Ухаживать за ней Игорю помогала сиделка благотворительного фонда «Хэсэд»: Евгения Вениаминовна, мама Барышникова, еврейка и жертва Холокоста. Она родилась в Полоцке в 1926 году. Пережила войну в оккупации, прекрасно говорила на иврите. С мужем в Калининград они переехали сразу после войны, родили двоих детей.
– Бабушка была интеллигентной и образованной женщиной, следила за собой и любила уют в доме. В детстве мне очень нравилось гостить у бабушки с дедушкой, их квартира всегда сверкала, бабушка нам готовила разные еврейские блюда, – рассказывает ее внучка Дарья. – Когда дедушка заболел, о его здоровье заботился лишь мой папа. И его похоронами занимался тоже только папа, словно и нет больше детей, хотя у отца был еще старший брат. И когда заболела бабушка, последние семь лет только папа ухаживал за ней. Меня это как-то всегда возмущало. Но папа никогда не упрекал брата. Мне кажется, что мой папа – святой человек, очень светлый и хороший.
По ее словам, даже когда бабушку несколько лет назад парализовало, она не потеряла ясности ума – шутила, рассуждала об истории и философии с сыном. А хуже ей стало в 2021 году, когда Игоря арестовали на 25 суток на митинге в поддержку Алексея Навального. Евгения Вениаминовна впала в беспамятство, перестала узнавать близких. Узнавала она только Игоря.
– Когда Игоря 22 июня посадили, его мама с ним по-прежнему разговаривала. У нее был такой неработающий телефончик, и она по нему говорила: «Игоречек, сыночек, тебе плохо?» Хоть она и была в деменции, но, видимо, материнское сердце чувствовало. Я еще в судебном процессе говорила, что этот приговор убьет двоих, – говорит адвокат Барышникова Мария Бонцлер.
После ареста Барышникова, по решению суда, Евгению Вениаминовну должны были забрать соцслужбы – 1 июля ей исполнилось 97 лет. Но защита активиста подала жалобу, и опеку над инвалидом начала оформлять жена Барышникова. В минувший понедельник, через полтора месяца после того, как Игоря посадили, Евгения Вениаминовна скончалась.
– Когда мама моя и сиделка меняли ей рубашку, бабушка стала сильно кашлять. И умерла. Врач засвидетельствовал смерть «от старости», – говорит Дарья. – Папа сильно плакал, когда узнал, что его мама умерла. Он считает, что если бы не арест, она была бы жива…
На похороны Евгении Вениаминовны в Советск приехали все друзья Игоря, активисты из Калининграда. Его самого, несмотря на ходатайства защиты, попрощаться с матерью не отпустили. По закону, на похороны близких могут отпустить из колонии, но не из СИЗО. Поправки в 95 статью УПК, предложенные еще в 2013 году, так и не приняты.
Раз в месяц семья может навестить Игоря в СИЗО, а вот созвониться с ним нельзя. Звонки по формальной причине ему запрещены – в «разрешении» не проставлена галочка в строке, на каком языке будут вестись переговоры.
– По поводу того, как я отношусь к деятельности отца – для меня он не герой, а просто Папа с большой буквы. Самый родной и светлый человек, который был всегда со мной, который, я знаю, очень любит меня, – говорит Даша. – Мы очень тяжело переживаем эту ситуацию. Нам очень горько за него. Но, конечно, мы стараемся делать все от нас зависящее: носим передачки – это очень тяжело, надо стоять в очереди по шесть часов. Пишем письма. Я стараюсь еще разные фотографии ему отправлять, чтобы ему было как-то легче. Чтобы его поддержать, можно написать ему, не выходя из дома – зайти на сайт Зонателеком и отправить сообщение по адресу Калининградская область, СИЗО 1, на имя Барышникову Игорю Лазаревичу 1959 года рождения. Он будет очень рад словам поддержки.
